Мифы народов мира

 

СХLII

 

                        Король бежал, но мало пользы в этом:

                        Здесь альгалиф, Марсильев дядя-нехристь.

                        Гармалью, Карфаген, Альфрер[88 - Как видно, владения альгалифа находятся в Африке: Гармалья – может быть, область племени гамара, жившего в XI в. в нынешнем Марокко; Карфаген – римская провинция на месте нынешнего Туниса; Альфрер – некоторыми толкуется как область племени бени-ифрен, в Х в. занявшего Кайруан (в Тунисе).] он держит,

                        Проклятой Эфиопией владеет.

                        Ведет он племя черное в сражень

                        – Широконосых, большеухих негров.

                        Их будет там полсотни тысяч целых.

                        На бой они летят в великом гневе,

                        Бросают клич язычников победный.

                        Воскликнул граф Роланд: «Бароны, верьте,

                        Здесь мученический конец мы встретим.

                        Трус – тот, кто жизнь уступит за бесценок.

                        В бой, рыцари! Мечом разите метко,

                        Не на живот, а на смерть с мавром бейтесь,

                        Чтоб милой Франции не обесчестить.

                        Сеньер наш Карл придет на это место

                        – Увидит, что побита тьма неверных,

                        А наших трупов раз в пятнадцать меньше,

                        Благословит за это нас посмертно».

                        Аой!

 

 

 

СХLIII

 

                        Граф на безбожных негров посмотрел

                        И видит, что они чернил черней.

                        Лишь цвет зубов у басурманов бел.

                        Роланд сказал: «Бароны, верьте мне,

                        Мы все до одного поляжем здесь.

                        Французы, бейте нехристей смелей».

                        «Трус, кто отстанет!» – молвил Оливье

                        И ринулся врагам наперерез.

 

 

 

CXLIV

 

                        Арабы видят, что французов – горсть,

                        Твердят друг другу в радости большой:

                        «Не прав пред нашим богом их король».

                        Мчит альгалифа в битву рыжий конь,

                        Златою шпорой колет мавр его.

                        Он в спину Оливье разит копьем.

                        Кольчугу графа взрезало оно,

                        Навылет через грудь его прошло.

                        Смеется альгалиф: «Удар хорош!

                        Напрасно Карл оставил вас меж гор:

                        Он этим лишь нанес себе урон.

                        Тебя убив, я отомстил за все».

 

 

 

CXLV

 

                        Увидел Оливье – подходит смерть.

                        Сжал он свой вороненый Альтеклер,

                        Ударил мавра им по голове.

                        Шлем драгоценный лопнул на враге,

                        До челюстей рассек араба меч.

                        Граф альгалифа на землю поверг

                        И молвил: «Будь ты проклят, подлый лжец!

                        Что Карл разбит – не скажешь ты вовек

                        И перед дамой иль женой своей

                        Не станешь хвастать у себя в стране,

                        Что повредить нам хоть на грош сумел

                        – Мне иль другим, кто бился с вами здесь».

                        И Оливье позвал: «Роланд, ко мне!»

                        Аой!

 

 

 

СХLVI

 

                        Увидел Оливье, что смерть пришла,

                        Спешит неверным отомстить сполна.

                        В ряды арабов он коня вогнал,

                        Щиты и копья рубит пополам,

                        Пронзает руки, груди и бока.

                        Взглянуть бы вам, как крошит он врага,

                        Как валит мертвеца на мертвеца,

                        Сказали б вы: «Отважней нет бойца!»

                        Граф громко возглашает: «Монжуа!»

                        – Тот клич, с которым в битву мчится Карл.

                        Зовет Роланда он: «Ко мне, собрат!

                        Побудьте подле друга в смертный час.

                        Расстаться суждено сегодня нам».

                        Аой!

 

 

 

СХLVII

 

                        Роланд бросает взгляд на побратима.

                        Тот бледен и уже синеет ликом.

                        Из ран на теле кровь ручьем струится,

                        Всю мураву вокруг она смочила.

                        Граф молвит: «Как помочь, о вседержитель?

                        Собрат, отвага ваша вас сгубила.

                        Таких, как вы, не будет больше в мире.

                        Ах, край французский, милая отчизна,

                        Тебя утрата горькая постигнет.

                        Потерпит наш король ущерб великий».

                        И чувств от горя граф в седле лишился.

                        Аой!

 

 

 

СХLVIII

 

                        Когда бы вам их видеть привелось!

                        Один – чуть жив, лишился чувств – другой.

                        Граф Оливье ослаб, теряет кровь.

                        Так стало у него в глазах темно,

                        Что он узнать не может никого.

                        К нему подъехал побратим его,

                        А он по голове Роланда бьет,

                        Шлем золотой рассек на нем мечом,

                        Но сталь, по счастью, не задела лоб.

                        Роланда вмиг удар в себя привел,

                        Спросил у побратима кротко он:

                        «Намеренно ль вы подняли клинок?

                        Ведь я Роланд, что к вам любовью полн.

                        За что же вы мне платите враждой?»

                        А тот в ответ: «Не видит вас мой взор,

                        Хоть я и слышу звуки ваших слов.

                        Прошу простить, коль рану вам нанес».

                        Роланд к нему: «Я цел, свидетель бог,

                        И вас простить я перед ним готов».

                        Они друг другу отдали поклон,

                        Любовно распростились пред концом.

 

 

 

СХLIX

 

                        Увидел Оливье, что смерть подходит.

                        Запали у него глаза глубоко,

                        Слух отказал ему и зренье тоже.

                        Сошел со скакуна и наземь лег он,

                        В грехах, свершенных им, признался богу.

                        Вот руки он сложил и к небу поднял,

                        Впустить его в ворота рая просит,

                        За милый край родной, за Карла молит

                        И за Роланда, друга дорогого.

                        Остановилось сердце в нем, он дрогнул

                        И на траве во весь свой рост простерся.

                        Скончался граф и богу душу отдал.

                        Его собрат над ним рыдает горько.

                        Еще никто так не терзался скорбью.

 

 

 

CL

 

                        Увидел граф Роланд, что друг убит,

                        Что головой к востоку он лежит,

                        Стал сокрушаться горестно над ним:

                        «Ты храбростью своей себя сгубил.

                        Ты был мне братом много лет и зим,

                        Друг другу не чинили мы обид.

                        Коль дух ты испустил – и мне не жить».

                        Так граф промолвил и без чувств поник

                        На скакуне, чье имя Вельянтиф.

                        Но в стремена он ноги пропустил

                        И потому с коня не рухнул вниз.

                        Аой!

                        CLI

                        Едва Роланд в сознание пришел,

                        Оправился и сил набрался вновь,

                        Как он увидел, что проигран бой:

                        Все войско христиан костьми легло,

                        Жив лишь Турпен и с ним Готье де л'Он.

                        Готье сошел к своим в долину с гор.

                        Он пораженье нехристям нанес,

                        Но потерял и всех своих бойцов.

                        Вернуться одному ему пришлось.

                        Зовет Роланда на подмогу он:

                        «О, где ты, граф, отважный мой сеньер?

                        С тобою не боюсь я никого.

                        Я – тот, кем Маэльгю был покорен,

                        Готье, чьим дядей был седой Дроон[89 - Маэльгю (местность) и Дроон (лицо) – неизвестны.].

                        По доблести я – сотоварищ твой.

                        Пробит мой щит, изломано копье,

                        Изрублена в куски мечами бронь,

                        И тело пронзено мое насквозь,

                        Но я арабам отплатил с лихвой».

                        Услышал граф – Готье зовет его,

                        Дал шпоры, поспешил Готье помочь.

 

 

 

CLII

 

                        Вскипел Роланд от гнева и тоски,

                        В ряды врубился, стал врага косить,

                        Поверг на землю двадцать сарацин,

                        Шесть их – Готье и пять – Турпен убил.

                        Все войско нечестивое вопит:

                        «Друзья, уйти злодеям не дадим!

                        Позор тому, кто убоится их,

                        Бесчестие тому, кто их щадит!»

                        Со всех сторон несутся гам и крик,

                        Кольцом обстали рыцарей враги.

                        Аой!

 

 

 

CLIII

 

                        Отважен и бесстрашен граф Роланд,

                        Готье де л'Он – боец ему под стать,

                        Архиепископ – опытен и храбр.

                        Прикрыть в бою собрата каждый рад.

                        Втроем они врубились в строй врага.

                        Сошла арабов тысяча с седла,

                        А сорок тысяч на конях сидят:

                        Боятся, видно, бой французам дать

                        И не подходят на длину меча,

                        Лишь копья мечут в них издалека.

                        Готье убили с первого броска,

                        Затем был ранен в голову прелат.

                        Проломлен щит его, пробит шишак,

                        Рассечена броня и пронзена,

                        Четыре пики разом в ней торчат.

                        Убили под Турпеном скакуна.

                        Увы, архиепископ наземь пал!

                        Аой!

 

 

 

CLIV

 

                        Турпен увидел – тяжко ранен он:

                        Четыре пики вонзены в него,

                        Но тут же встал, как истинный барон,

                        Взглянул вокруг, к Роланду подошел

                        И молвил: «Я еще не побежден.

                        Живым не сдастся в плен вассал честной».

                        Взял он Альмас, меч вороненый свой,

                        И тысячу ударов им нанес.

                        Воочью видел после наш король

                        – Четыреста арабов там легло:

                        Кто тяжко ранен, кто пронзен насквозь,

                        А кто и распростился с головой.

                        Так молвит жеста, пишет муж святой,

                        Барон Эгидий, зревший этот бой.

                        Хранится в Лане летопись его,[90 - Буквальный перевод: «Так гласит жеста, и тот, кто был на поле, – доблестный муж святой Эгидий, ради которого господь творит чудеса и (который) составил хартию в Ланском монастыре».Святой Эгидий жил в Аквитании в VIII в. Но его житие, составленное в IX в., приводит его в связь с Карлом Великим; отсюда – удивительный анахронизм, делающий Эгидия очевидцем Ронсевальской битвы. Этот момент следует учесть при оценке ссылок певца на свидетельство «Деяний франков» (см. прим. к ст. 1443).]

                        И лишь невежда не слыхал о том.

 

 

 

CLV

 

                        Безжалостно Роланд разит врага,

                        Но он в поту, в жару и жив едва.

                        От боли у него темно в глазах:

                        Трубя, виски с натуги он порвал.

                        Он хочет знать, вернется ль Карл назад,

                        Трубит из сил последних в Олифан.

                        Король услышал, скакуна сдержал

                        И говорит: «В горах беда стряслась.

                        Племянник мой покинет нынче нас.

                        Трубит он слабо, – значит, смерть пришла.

                        Коней пришпорьте, чтоб не опоздать.

                        Пусть затрубят все наши трубы враз».

                        Труб у французов тысяч шестьдесят,

                        Им вторит дол, и отзвук шлет гора.

                        Смолкает смех у мавров на устах.

                        «Подходит Карл!» – язычники вопят.

                        Аой!

 

 

 

CLVI

 

                        Язычники вопят: «Король подходит!

                        Иль не слыхать вам труб французских голос?

                        Беда нам будет, если Карл вернется.

                        Покуда жив Роланд, войну не кончить,

                        Он всех нас из Испании прогонит».

                        И вот на графа мчатся в шлемах добрых

                        Четыре сотни сарацин отборных.

                        Их натиск рьян, удары их жестоки.

                        Роланда ждет нелегкая работа.

                        Аой!